легче управлять другими, чем самим собой. И что если все люди будут управлять собой, как страны, то потребности всех этих людей будут самыми лучшими и более продуманными, чем у самого мудрого из отдельных правителей. Но ни в какой устойчивой демократии люди не управляют сами собой. Хотя армия будет состоять из добровольцев, военный закон должен будет превалировать. Вы, объединённые смертные, должны делегировать свою власть. Вы должны противостоять опасности. И хотя, в отличие от Короля Белло из Доминоры, ваш великий вождь, Властители, не может объявить войну от себя, однако не исчезла великая фраза: пошедший на войну не объявляет намерений. Вы сами были посланы в соседнюю страну, прежде чем узнали, зачем ваши копья оказались в ваших руках.
Но, как вы написали это звёздами на небе, Властители, вы – великие и великолепные люди. И поистине ваша земля является лучшей и самой счастливой землёй под солнцем. Но не полностью, как вы, при вашей мудрости, установили это декретом: ваше происхождение и география потребовали этого. Но в своём зародыше все ваши благословения будут приписаны благородным родителям, которые в прошлом боролись за ваши интересы, Властители, ваша нация не наслаждалась ни малейшей независимостью прежде, чем ваша Декларация не объявила её. Ваши древние паломники породили вашу свободу, и ваши дикие леса укрыли своих питомцев. Для государства, которое сегодня состоит из рабов, невозможно назавтра преобразовать свои обязательства в их свободу, хотя беззаконие может превратить их в скотов. Свобода – название для вещи, которая является не только… свободой; это – урок, который никогда не выучивается за час или за век. Некоторые племена этому никогда не научатся.
Всё же, если это вам угодно, может существовать такая вещь, как быть свободным под Цезарем. Давным-давно существовало столько же живых почётных граждан, сколько дышит живым воздухом сегодня.
Имена не делают различия; некоторые деспоты управляют, не шевеля скипетром. Ведь дворец короля Белло не был построен несвободными людьми; ваш федеральный храм свободы, Властители, явился работой рабских рук.
Не позолоченные и не золотые булавы и не королевские регалии создаются рабами. Есть много поклонения и раболепия среди вас самих, Властители! Бедность унижена перед богатством во всём Марди, везде тяжело быть должником, везде мудрец будет помыкать дураками, везде можно увидеть страдание.
Таким образом, свобода более важна как свобода социальная, нежели политическая. И это реальное счастье – не быть разделённым… Это… в праве человека – передвигаться и владеть. Это не то, что управляет государством, но то, что управляет мной. Лучше быть в безопасности при одном короле, нежели подвергаться насилию от двадцати миллионов монархов, будучи одним из их числа.
Но суеверные понятия останавливают вас, Властители! При посещении Доминоры вы не были бы проведены прямо в темницу. И хотя вы созерцали бы различные явления, вызывающие недовольство, вы начали бы вдыхать тамошние либеральные бризы и услышали бы хвастовство толпы своими привилегиями – такими же, как и у вас, такими же, как ваши. Нет у вина Доминоры монархического аромата.
Теперь, впрочем, повсюду, чтобы не отставать от времени, большие реформы и вправду становятся необходимыми; но нигде нет необходимости в кровавых революциях. Хотя это может оказаться самым верным средством, но не благоразумно инвалиду вскрывать вены, чтобы освободиться от своей болезни вместе со своей жизнью. И хотя всё зло может успокоиться, но всё зло не может закончиться. Ибо зло – хроническая болезнь вселенной, и, затихнув в одном месте, она разражается в другом.
В последнее время в этой голове исчезли некоторые дикие мечты.
Есть многие, кто недавно полагал, что эпоха пик и копий была пройдена; что, побыв опрометчивым и бушующим молодым человеком, старый Марди наконец успокоился в безмятежной старости и что индейское лето6 впервые обнаружилось на вашей земле, Властители! Туманный пар выходил из его спокойной трубки. Но оказалось, что это не так. Миры Марди – всего лишь перемирия. Долго отсутствуя, красные кометы наконец вернулись. И они должны были возвратиться, хотя их периоды – это эпохи. И Марди выстоит, пока гора не соединится с горой и пока все острова не сформируют единое плато, если не будет расширяться старое поле брани.
Изучающие историю поражаются ужасом резни в старину, но в бойнях людей убивают и сегодня. Если бы время полностью изменилось и будущее поменялось бы местами с прошлым, прошлое выступало бы против нас и нашего будущего так же громко, как и мы против неизбежных эпох. Все эпохи – его дети, называющие друг друга по именам.
Прислушайтесь, вы, Властители! Не приветствуйте также неистово визжащую стаю: охотники бывают порваны своими собаками. Советую: омойте ваши руки. Держитесь в стороне от других. Оро разлил океан для постоянного барьера между вами и ещё более худшим безумием, которое свершается в других республиках. Этот барьер считается священным. И поклянитесь никогда не пересекаться с Порфиро, манифестом или армией, если вы не пересекаете суходол.
И также не прихватывайте того, что близко от дома. Это не свобода воровать. Не расширяйте сейчас свою область слишком широко. Есть ли среди вас прозелиты? Соседние страны могут быть свободными, не идя под вашим знаменем. И если вы не можете умерить ваши амбиции, то знайте следующее: хорошее обслуживание чревато сюрпризами.
Время, и только время сможет позволить вам пересечь экватор и сделает Северные Полярные Круги вашими границами».
Так гласил анонимный свиток, который немедленно был порван в клочья.
– Старый тори и монархист! – закричали они. – Проповедует свои отсталые проповеди в это просвещённое время! Дурак! Разве он не знает, что всё Прошлое и его могилы перекопаны?
Они были разъярены и дико закатывали свои глаза, как после жертвоприношений; и хорошо, что Король Медиа не носил тогда свою корону; и в тишине мы незамеченными ушли от толпы.
– Мой господин, я поражён неосмотрительностью полубога, – сказал Баббаланья, как только мы продолжили наш путь. – Я узнал ваш султанский стиль в самом первом предложении. Здесь проявились результаты ваших уединённых часов.
– Философ! Я изумлён твоей наглостью. Я обнаружил самый первый принцип твоей философии. Кто от тебя отправил этот пергамент?
Так один обвинял другого в авторстве, но так мы и не установили, знал ли действительно кто-то что-либо о происхождении свитка.
Тогда, возможно, это был Баббаланья? Едва ли. Поскольку в качестве философского документа он был для него, как казалось, слишком догматичным и консервативным. Король Медиа? Но, будучи в своих политических чувствах сторонником имперского абсолютизма, Медиа не выставил бы себя таким смельчаком, оказавшись очевидцем извержения во Франко.
Действительно, решение этого вопроса нужно оставить мардианским комментаторам приблизительно через четыреста или пятьсот столетий.
Глава LVIII
Они посещают крайний юг Вивенцы
Мы проникали всё дальше и дальше в окрестные долины, но, впрочем, как и в других местах, время от времени слышали разговоры, обещавшие закончить наше блуждание; но мы так долго продолжали блуждать и блуждать, что даже Иуми умерил свои жизнерадостные надежды.
И теперь мы приготовились к отплытию на крайний юг этой земли.
Но мы были предупреждены, что в той части Вивенцы, куда мы направлялись, нам придётся встретиться со многими неприятными обычаями. Такие вещи, однако, снисходительные посетители пропускали. Что же до нас самих, то мы хорошо знали о том зле. Северная Вивенца сделала всё, что могла, чтобы успокоить их, но напрасно; жители южных долин были горячим и неуступчивым народом, не поддававшимся ни на уговоры, ни на просьбы. Они были верны своему выбору. Но они поклялись, что если северные племена будут продолжать упорствовать, то они расторгнут общий союз и учредят свою собственную, гораздо лучшую конфедерацию.
Наше прибрежное путешествие подошло к концу, наши кили упёрлись в песок среди множества обессиленных пальм, разбитых и смытых волнами. Хотя это было продолжение берега, который мы покинули, эта область выглядела иначе. Тут было меньше процветания, меньше
